Эталон дворянской чести
"Меня обворовывают точно так же, как и других,
но это хороший знак и показывает, что есть, что воровать."
Екатерина II, частное письмо, 1775 г.
Дворяне
считали самих себя лучшими людьми государства. Были у них такие
основания или нет, но они об этом говорили. А. С. Пушкин полагал, что
смысл дворянства именно в этом: быть самыми совершенными, самыми
образованными и самыми приличными людьми в России.
Для того им и дают привилегии, отделяющие от простолюдинов, имения, дающие им возможность жить, не беспокоясь о куске хлеба.
Разумеется,
выдающиеся личности редко рождались и среди дворян, большая часть этих
людей были самыми обычными мужчинами и женщинами, не совершившими ничего
исключительного.
Но вот кодекс чести. Он действовал. Дворянин не мог
сделать много такого, что прощалось простолюдину, но не прощалось ему.
Потому что дворянин. Потому что на то и даны чины, имения и привилегии.
 Кавалергарды русской армии времен Петра.
Эталон
дворянской чести.Мы же помним, увы, только то, что «кавалергарда век
недолог, и потому так ля-ля-ля… ля-ля, откинув полог, и все
ля-ля-ляля-ля…»
В наше «демократическое» время полагается по
инерции советских времен считать, что дворяне «на самом деле» не были
лучшими людьми России и что их привилегии и богатства даны совершенно
напрасно, ни за что. Классовый, понимаете, принцип! На это я могу
посоветовать только одно… А поезжайте вы, ребята, в Азов. Там отлично
сохранились стены турецкой крепости высотой так 25–30 метров. Стоят там
бомбарды… диаметром до 80 сантиметров.
Дальше – понятно.
Берем лестницу… длиной 30 метров она будет весить кило 150… Вот такую и
берем вдвоем-втроем. Шпагу в зубы и – вперед. На стены! Оттуда падают
бомбы, льют смолу и кипяток, стреляют, лестницы специальными рогатинами
отталкивают – и вбок, и твой походный товарищ уже корчится внизу с
переломанным позвоночником. А ты лезь! И не просто лезь – пистолеты на
поясе. Шпага в зубах! Лезь, подбадривая солдат-мужиков, организуя
подчиненных, вытаскивая по ходу раненых. Долез? Пистолеты выхватил, дым,
гарь, кровища, свинец – в упор, шпагу наголо – вперед! Турок еще полно
на стенах, и сдаваться они не собираются. Пенициллин и обезболивающее,
кстати, еще не изобрели, поэтому каждая вторая рана – это гангрена и
ампутация, а каждая третья, даже по современным меркам небольшая, –
смерть в диких мучениях, как у князя, олигарха и дворянина в …цатом
колене Андрея Болконского. Страшно? Не хочется? Нечего ерепениться.
Сдюжили? Поздравляю, вы дворяне.
Но мы отвлеклись. Вернемся к
той самой дворянской чести, кою с молоду беречь должно. Кодекс чести,
среди всего прочего, исключал любой бесчестный способ обогащения.
Дворянин строил свой «карьер» так, чтобы не только его самого, но и его
предков и его потомков нельзя было ни в чем упрекнуть. Предков – что
произвели на свет скверного отпрыска. Потомков – что происходят от
негодяя.
Этот очень строгий, очень жесткий кодекс чести мог в
ряде случаев прямо требовать предпочесть гибель продолжению жизни.
Честь важнее физического существования.
О том, как жестко
действовал кодекс чести, читателю в общем-то известно: это очень
исторично описано в «Капитанской дочке» Пушкина. Александр Сергеевич
опирался на факты: за время пугачевщины больше 300 дворян обоего пола
были повешены за то, что отказались присягать Пугачеву – «чудесно
спасшемуся Петру III». В точности так, как капитан и капитанша (!)
Мироновы. Пугачевцы выстраивали дворянские семьи под виселицей, сначала
вешали мужей на глазах жен и детей. Потом матерей на глазах детей.
Иногда начинали с детей – может, это на родителей произведет
впечатление? Так вот: не сохранилось в истории НИ ОДНОГО описанного
случая, чтобы папы и мамы (мамы тоже, подчеркну это) спасали ребенка
ценой ложной присяги.
При этом рядовые солдаты, вчерашние
мужики, конечно, обычно предавали, «признавая» в Пугачеве «истинного
царя». Но что удивительно, они потом, после подавления бунта, обычно…
возвращались обратно «на государеву службу», и их брали! Ну что же, что
дали слабину, изменили присяге? Мужики. Что с них взять. Нет в них
настоящей чести, что поделаешь.
А из коренного дворянства
только 1 (один) человек струсил под виселицей и пошел служить Пугачеву.
После поражения самозванца кинулся спасаться: ведь он вовсе не был
«идейным» врагом Екатерины. Ну, сперва струсил, предал, а потом уже
выхода не было. Фамилия этого исторического персонажа – Шванвич. У
Пушкина он Швабрин, и все современники сразу узнавали, о ком речь.
Кстати, в «Капитанской дочке» Пушкин и историю дуэли Швабрина не
придумал: в действительности был такой же случай нарушения правил дуэли
только не самим Шванвичем, а его отцом. Случай был по тем временам
нашумевший. Отец Шванви-ча разрубил лицо Алексею Орлову, тому самому
фавориту Екатерины Великой, когда тот оглянулся на вскрик.
До
конца дней лицо Алексея Орлова «украшал» страшный шрам от уха до угла
рта. На непривычных людей его улыбка действовала жутко.
Шванвича-старшего простили: он сумел убедить общество, что
воспользовался оплошкой противника «случайно», рубанул одновременно со
вскриком.
Вот так невольно и возникает подозрение: а может,
все же подлость – качество наследственное? Может, и правы были наши
предки, когда судили о человеке не только по его собственным качествам,
но и по образу жизни его родителей и прародителей? Передаются же многие
качества даже чисто генетически, а уж тем более – путем воспитания?
Во
всяком случае, когда судили Шванвича-младшего, ему припомнили и
подлость, совершенную его отцом. И уже не простили. То, что прощалось
простолюдину, которого зачастую даже не наказывали, а просто ставили
обратно в строй, никак нельзя было простить дворянину. Ни при каких
обстоятельствах.
Трудно описать полную меру презрения к
Шванвичу всего общества. Шванвич политически умер. Когда его вели в
кандалах в суд, женщины старались не коснуться его даже краешком платья.
Никто к нему не обращался и не отвечал на его слова, кроме членов суда.
По
приговору его не казнили, а сослали в Туруханский край навечно. Умерла
Екатерина, процарствовал Павел, взошел на трон Александр, отгремела
война с Наполеоном… Шванвич жил. Никто из Государей, несмотря на
традицию, по восшествии на престол его не помиловал. Живой покойник
догнивал на берегу Енисея, в лесотундре, добрые сорок лет.
Русские
дворяне, в том числе и самые высокопоставленные, не могли быть
«исконно» вороваты уже потому, что берегли фамильную честь. Да, они не
были бескорыстны, они работали на результат, в том числе и на получение
чинов, имений, пожалований, наград. Им хотелось «сделать карьер», и,
конечно, далеко не все они пользовались для этого только благородными
способами.
Дворяне услуживали старшим по чину, прогибались
перед начальниками, женились на богатеньких невестах и прибегали к
разного рода мелкому жульничеству, чтобы набить себе цену. Но вот
воровать… Присваивать чьи-то и даже казенные деньги…
С точки
зрения знаменитого французского дипломата Талейрана русские придворные
были «странными». В том числе и потому, что «не брали». Такие же
«странности» наблюдал за русскими и прусский король Фридрих Великий, и
посланник Лесток, сыгравший немалую роль в заговоре, приведшем на трон
Елизавету.
Впрочем, у нас и цари тоже странные. Скажем, государственный бюджет Франции в 1720 году составлял 5 миллионов ливров.
Состояние
же родственника короля, герцога Орлеанского, оценивалось в 114
миллионов ливров, а его долги – в 74 миллиона ливров. Легендарные
алмазные подвески, подаренные королем супруге, стоили порядка 800 тысяч
ливров.
Здесь что интересно: высшее французское дворянство
вело себя в точности как в России – временщики. Классический
отечественный пример вора у трона – конечно, Алексашка Меншиков. 14
миллионов насчитывало его состояние на момент «конфискации» в 1727 году.
И нет уверенности, что все полностью нашли.
 Александр Меншиков с семьей в ссылке – картина И.В. Сурикова
Но
кто есть Меншиков – «полудержавный властелин»? Пирожник? Сын то ли
конюха, то ли солдата? Типичный для нашей истории временщик.
Увы,
на наше многострадальное государство сваливались порой всякие
Меншиковы, Шафировы, Ходорковские, Березовские, Гусинские. Цена этим
личностям понятна: фарца без роду и племени, мгновенно вознесенная из
«младших научных» и пирожников в хозяев страны. Грабь награбленое. В
любой момент низвергнут, посадят, сошлют.
Но есть же разница
между временщиком и «имеющим все права» потомственным аристократом.
Поэтому сравнивать Меншикова с французскими принцами крови как-то
некорректно. То, что еще «простительно» временщику-хапуге, как-то дико
смотрится у тех, кто поколениями стоит у трона, у самих наследственных
владык Королевства Французского. Аристократии, предки которой еще в
Крестовых походах участвовали.
В общем, так или иначе, сами короли и их родственники во Франции всегда были значительно богаче возглавляемого ими государства.
Бюджет Российской империи в 1899 году достиг астрономической цифры: 1,5 миллиарда рублей.
А
стоимость имущества царской семьи – по максимальному подсчету – 125
миллионов рублей. Тоже не по-детски – 8 %… Но с французами не сравнить.
Мораль:
русские цари были намного беднее возглавляемого ими государства. Хорошо
известно, что во время первой переписи 1897 года Николай II написал в
графе «род занятий»: «Хозяин земли русской».
М-м-да.
Сомнительно, Ваше Величество! Какой же Вы хозяин, когда на все ваше
многочисленное семейство совокупного состояния – лишь максимум 8 %
приходится, а по другим источникам – 2–3 % годового государственного
бюджета.
Сразу внесу ясность. Государь император, конечно,
РАСПОРЯЖАЛСЯ в России по закону и с учетом некоторых ограничений,
установленных законами, практически всем имуществом Государства. Но
именно – распоряжался. Не владел. Члены императорского дома были
богатейшими людьми, и их содержание обходилось российскому бюджету в
копеечку, но государственная казна – это одно, а их личный карман –
совсем другое. Право распоряжения императором госсобственностью – это
отчасти то же право, которым и сегодня, только с большими ограничениями
по закону, имеет, например, Президент России. Разница лишь в том, что у
Президента это право ограничено по времени, на срок полномочий, и не
получено по наследству, а делегировано напрямую народом путем прямых
выборов.
Но не придет же никому в голову сегодня сказать о
Президенте России – «хозяин земли русской», хоть он и является отчасти
тем же распорядителем государственной собственности, кем и был, скажем,
Николай Александрович Романов.
Итак, странные они были, наши цари.
И сановники у них тоже были странные.
Брали
ли взятки высшие русские сановники? Как правило, нет. Крали ли они
казну? Скорее, некоторые из них пользовались казной, и то в основном
умеренно и осторожно. В каждую эпоху и для каждого слоя и ранга
существовали свои мерки того, что можно и что нельзя. Эти «понятия» не
имели ничего общего с писаным законом, но как раз его сановники не
нарушали никогда. Они знали – иначе их перестанут уважать. С ними будет
как со Шванвичем – наступит гражданская смерть. Даже без ссылки или
конфискации, без исключения из дворянского сословия и без лишения чинов…
Они просто перестанут существовать для своего сословия. Для них
исчезнет все, что было их миром всю жизнь.
Европейское воровство как придворная светская традиция
Взяточники
должны трепетать, если они наворовали лишь необходимое для себя. Когда
же они награбили достаточно для того, чтобы поделиться с другими, то им
нечего более бояться.
Цицерон, древнеримский оратор
Мне
могут возразить: ведь кодекс рыцарской чести действовал не в одной
России. Несомненно! Но в Европе его, этот кодекс, давно, века с XV,
начал разъедать капитализм. Известно, что, например, в Британии
практически официально действовал принцип: «Джентльменом является тот, у
кого достаточно средств, чтобы быть джентльменом».
Есть у
тебя 40 фунтов стерлингов дохода? Тогда ты дворянин. А если у тебя
«всего» 39 фунтов, ты не джентльмен, даже если твои предки помогали
вылезать с борта корабля на берег еще Вильгельму Завоевателю.
В
Европе только старший сын наследовал имение и становился лендлордом.
Второй сын еще обычно наследовал движимое имущество, а третий уж точно
не получал ничего. Кто плохо знает из курса школьной истории сей
европейский принцип единонаследия, освежу на более наглядном примере:
вспомните замечательную сказку про лучшего PR-щика всех времен и народов
Кота в сапогах. Первому сыну отец завещает все свое хозяйство, второму –
еще что-то по мелочам, третьему же достается лишь хозяйский кот. Пример
очень наглядный и, главное, полностью соответствует исторической
реальности того времени. Попытка ввести такую систему в России была
предпринята Петром I, но у него ничего не получилось. Так по Европе уже
века с XV–XVI бродили буквально толпы неприкаянных дворян – с гонором и
шпагами, но без средств к существованию.
Когда русский
дворянин делал карьеру, он повышал свою значимость в корпорации под
названием «Россия». Выше ранг – больше и причитается.
А когда
делал карьеру европеец, он изменял лишь свое частное положение, не
более. Конан-Дойль описывает в своих знаменитых «Записках о Шерлоке
Холмсе» такое явление, как покупка практики. Врач практикует, это
приносит доход, и практика что-то стоит. Практику в таком-то районе
можно купить за такую-то сумму. Вкладываешь деньги и получаешь на них
прибыль. Так купил практику доктор Ватсон, бессменный друг Шерлока
Холмса. Если врач заболел, постарел, не так интенсивно работает, теряет
постоянную клиентуру, стоимость практики понижается. Купить такую
подешевевшую практику – выгодное дельце! Это как покупка подешевевшего
поместья, которое легко, потрудившись, опять сделать приносящим солидный
доход.
Точно так же, как практики врачей и адвокатов, могли
продаваться и должности. Начиная с Римской империи, должности чиновников
и даже военачальников нередко попросту «выставлялись на рынке», где
стоили определенных денег. Был даже случай в Византийской империи Х
века, когда суд счел стоящей денег… саму протекцию. Чиновник выдал замуж
свою дочь и «по блату» пристроил на должность зятя. Ну как не порадеть
родному человечку! Но зять оказался пьяницей и бездельником, его со
срамом прогнали с должности, и тогда тесть начал судиться с
родственником, требуя оплатить его услуги. И суд признал право истца на
оплату его рекомендации! Во Франции до самого конца королевского периода
в 1789 году действовала система откупов. Некий купец вносил государству
налог за целую провинцию, а потом собирал налог сам. Естественно, не
обижая себя. Дело было выгодное, откупа рвали друг у друга, и
существовала стройная система – кому, когда и сколько давать, чтобы
получить откуп.
Любому придворному и вообще любому дворянину
король мог также назначить ренту – пожизненную или наследственную
пенсию. То есть дать не землю, а именно фиксированный доход. Или
должность, на которой не надо совершенно ничего делать. У такой
должности было официальное название – синекура. Слово происходит от
латинского sine cura animarum – без попечения о душе.
У
французских королей раздача синекур была таким же обычным делом, как
раздача рент или отдача провинций собственного государства на откуп.
Уточним,
что понятие синекуры было куда как своеобразным. Скажем, ночной горшок
короля должны были выносить шесть человек, вооруженные шпагами и одетые в
бархат. И эти должности синекурой не считались. Что вы! Придворные
работали. Без особого риска для жизни, но в тяжелых экологических, можно
сказать, условиях. Синекура – это другое, это, например, когда человек
живет в Версале, что общеизвестно, а «зарплату» получает за должность
королевского наместника на островах Вест-Индии. Которые он и в глаза
никогда не видал.
Почему же в таких условиях «экономический
человек» Адама Смита не мог относиться к занятию государственной
должности просто как к бизнесу?
Особенно если он эту должность «благополучно» покупал. Он к ней относился просто как к инвестиции.
Собственно,
приблизительно это и происходит нередко в СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ. Но не
надо думать, что так было всегда, испокон веков, и никак иначе у нас
априори быть не может.
Не надо, повторюсь, путать современное безумие и историческую предрасположенность.
И
в старые добрые времена офицеры, ясное дело, могли отправить солдат
косить сено в своем имении. Злоупотребление, несомненно, но ведь не в
ходе же военных действий такое совершалось. А случаи казнокрадства
офицеров и присвоения ими сумм, отпущенных на фураж или на пропитание
солдат, редки и не типичны даже в XVIII веке.
Кстати, не
забудем: в русской армии всегда нервно относились к должности армейского
интенданта. А. В. Суворов говаривал: «Полгода интендантства, и можно
расстреливать без суда».
О
назначении Александра Александровича Вяземского генерал-прокурором А.
Румянцев сказал: «Ваше величество делает чудеса: из обыкновенного
квартирмейстера вышел государственный человек». Интендант в армии… а не
воровал! Это приятно удивляло. Заметим, однако: для Румянцева очевидно,
что государственный человек не ворует. Это уровень «обыкновенного
квартирмейстера»…
Но в России, при всей ее нелюбви к
интендантам, не было случая, чтобы солдаты пошли в бой вовсе разутыми,
без сапог или были лишены пропитания.
А в Европе бывало, и не раз. Вот вам маленький пример из жизни известного человека.
Знаменитый
военный инженер, военачальник, классик фортификации, маршал Франции
Вобан прожил жизнь военного человека. Он построил новых 33 крепости и
усовершенствовал до 300 старых, участвовал в 53 осадах и 104 стычках и
сражениях, принудил капитулировать множество вражеских «неприступных»
крепостей. В 1677 году был назначен руководителем всех инженерных работ
Франции. За пять лет разработал систему укреплений границ и окружил
королевство кольцом укреплений.
Но в конце жизни Вобан навлек
на себя неудовольствие короля и даже был уволен со службы. Дело в том,
что он издал книгу «La dime royale» («Десятина короля»). В ней Вобан
красноречиво описывает бедность народа, бедственное состояние армии,
казнокрадство и стяжательство… по сути дела, всех. К сожалению, на
русский язык книга не переведена, но многие куски из нее можно найти в
труде экономиста XIX века Бржевского.
Не менее мрачный
колорит повального воровства присутствует в книгах Монтескье или Дидро.
Право же, стоит почитать тем, кто любит порассуждать о пользе
протестантской этики и генетической предрасположенности русских к
воровству и мздоимству.
Если что-то строилось, присваивались
суммы, порой превышавшие в два, в три раза расходы на реальное
строительство. Скажем, строительство Большого Версальского дворца
обошлось в 25 725 836 ливров.
По мнению историков,
строительство велось очень экономно, потому что экономили на всем, все
пересчитывали, все заказы шли по конкурсу, – поэтому украли необычайно
мало – не более половины отпущенных казной средств.
Версаль,
кстати, «построен на костях» гораздо в большей степени, чем наш
Санкт-Петербург: на его строительстве умерло до 6 тысяч человек – от
скверной пищи, дурной воды, отсутствия медицинской помощи. Зато
придворные, распределявшие заказы, и получившие их подрядчики не
бедствовали. Увы, увы, об этом вы никогда не прочитаете ни во
французских школьных учебниках, ни в путеводителях по версальским
дворцам. В отличие от нас, легкомысленные французы не выставляют напоказ
всем и вся не самые веселые страницы своей истории.
Кстати,
еще пару слов о солнечной Франции. Как-то генерального контролера
французского министерства финансов Калонна спросили: «Как вы решились
взять на себя управление королевскими финансами, когда вы и свои личные
дела совсем расстроили»? Тот ответил не без юмора: «Потому-то я и взялся
заведовать королевскими финансами, что личные мои финансы уж очень
оказались расстроены».
Абсолютный
чемпион мира, Европы и Олимпийских игр по количеству и качеству
переходов из одного политического лагеря в другой.Итак, вкратце:
дворянин-роялист, священник, ярый депутат-республиканец, бонапартист,
глава дипломатии Наполеона, тайный агент Александра I, опять монархист,
один из тех, кто привел на трон Бурбонов…Его самое знаменитое изречение:
«Это хуже, чем преступление. Это ошибка»
Что называется – коротко и ясно.
Но воплощением, своего рода идеальной моделью «экономического человека» при должности стал Шарль-Морис Талейран.
«Это
человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь и нужны
деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы
продал свою душу, – и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную
кучу на золото», – так отзывался о нем за два года до революции, в 1787
году, Мирабо.
«Талейран предал и продал сначала католическую
церковь в пользу революции, потом революцию в пользу Наполеона, потом
Наполеона в пользу Александра I, потом Александра I в пользу Меттерниха и
Кэстльри; способствовал больше всех реставрации Бурбонов, изменив
Наполеону, а после их свержения помогал больше всех скорейшему признанию
„короля баррикад" Луи-Филиппа английским правительством и остальной
Европой, и так далее без конца. Вся его жизнь была нескончаемым рядом
измен и предательств, и эти деяния были связаны с такими грандиозными
историческими событиями, происходили на такой открытой мировой арене,
объяснялись всегда (без исключений) до такой степени явно своекорыстными
мотивами и сопровождались так непосредственно материальными выгодами
для него лично, что при своем колоссальном уме Талейран никогда и не
рассчитывал, что простым, обыденным и общепринятым, так сказать,
лицемерием он может кого-нибудь в самом деле надолго обмануть уже после
совершения того или иного своего акта».
Историй про Талейрана
можно рассказать много. Вот одна из самых красочных: «В 1798 году
произошла следующая неприятная история. В Париже (еще с осени 1797 г.)
сидели специальные американские уполномоченные, прибывшие для
исходатайствования законно причитающихся американским судовладельцам
денежных сумм. Талейран тянул дело, подсылая своих агентов, которые,
объясняясь по-английски, заявили туго соображавшим американцам, что
министр хотел бы предварительно получить от них „сладенькое", the
sweetness, так они перевели „les douceurs".
Сладенькое
потребовалось в таких несоответственно огромных размерах, что терпение
американское лопнуло. Не только делегаты обратились с формальной жалобой
к президенту Соединенных Штатов, своему прямому начальнику, но и сам
президент Адамс (в послании к конгрессу) повторил эти обвинения.
Американские представители укоризненно вспомнили по этому случаю
недавнюю эмиграцию Талейрана: „Этот человек, по отношению к которому мы
проявили самое благожелательное гостеприимство, он и есть тот министр
французского правительства, к которому мы явились, прося только
справедливости. И этот неблагодарный наш гость, этот епископ, отрекшийся
от своего Бога, не поколебался вымогать у нас пятьдесят тысяч фунтов
стерлингов на сладенькое, the sweetness, пятьдесят тысяч фунтов
стерлингов на удовлетворение своих пороков".
Скандал получился неимоверный. Все это было напечатано.
Талейран
ответил, небрежно и свысока, сославшись на каких-то неведомых
обманщиков и на „неопытность" американских уполномоченных. Затем
поспешил удовлетворить их требования, уже махнув рукою на „сладенькое".
Но эти неприятности у него были только с такими дикарями от Миссисипи и
Скалистых гор. Европейцы были гораздо терпеливее и избегали скандалов.
Да и положение их было опаснее: их не охранял Атлантический океан».Вот
так.
Как говорят вышеупомянутые американцы, «без комментариев».
Как канцлер Бестужев оказался «продажным»
Чтоб ты жил на одну зарплату!
Из фильма «Бриллиантовая рука»
Сколько
раз всем, кто интересуется русской историей или просто любит
исторические романы, приходилось читать о том, что знаменитый канцлер и
генерал-фельдмаршал времен Елизаветы Алексей Петрович Бестужев-Рюмин был
бесстыжим мздоимцем: сначала брал деньги у англичан, потом был
подкуплен Фридрихом Прусским. Фигурируют и конкретные суммы: якобы
официального жалованья получал Бестужев 7 тысяч рублей, а пенсион от
англичан – 12 тысяч.
Грустно это… Потому что получается –
прошло двести лет, а для нас все еще живы сплетни, распространяемые
агентами врага России, прусского короля Фридриха…
Так вот:
Бестужев последовательно выступал за оборонительный и торговый союз с
Англией. В конце концов, в 1742 году был подписан англо-русский договор о
признании за Елизаветой императорского титула, о взаимной поддержке в
случае войны и о возобновлении торгового соглашения на 15 лет. Для
Англии это был исключительно выгодный договор. В ходе переговоров
посланник Вейч просил у английского правительства короля Георга
«осязательных доказательств милостивого расположения Его Величества».
Король предложил братьям Алексею и Михаилу Бестужевым пенсии из
английской казны. Были они по 12 тысяч рублей или меньше или больше, я
не знаю.
Канцлер
Бестужев – честный человек.Помните, Чубайс говорил: «Кох – честный
человек»? От честности Бестужева Чубайс вообще пришел бы в смятение
Замечу,
таковы были дипломатические обычаи в XVIII веке: при заключении
трактатов, при мирных переговорах участников этих дел всегда одаривали
заинтересованные стороны.
Но вот что выясняется: Вейч получил
деньги от королевского правительства. Но Бестужев-то их НЕ получил! Его
дружба с англичанами и постоянная поддержка их политики в Петербурге
создавались исключительно сознанием выгод России.
Так простите, кто здесь вор-то? Алексей Бестужев? Или Вейч?
А
о Фридрихе Прусском… У этого короля была самая лучшая в тогдашней
Европе разведка. Действовала она несколько прямолинейно, но эффективно:
покупала услуги всех необходимых лиц. Сам Фридрих лично составил
подробнейшие инструкции для своих вербовщиков и уверял, что ни при одном
дворе европейских монархов никогда не сталкивался с неподкупностью.
Шпионов своих методичный Фридрих делил на 4 категории: 1) мелкие
доносчики из простонародья; 2) профессиональные шпионы, в том числе
двойные и тройные агенты; 3) подкупленные царедворцы и чиновники; 4)
запуганные люди, ставшие шпионами поневоле: потому, что их близкие взяты
в заложники или их шантажируют.
Естественно, в Петербурге у
Фридриха тоже была богатейшая агентура. Правда, фамилии известных
агентов почему-то – Левенвольде и Фабрициус… Но не будем мелочны – раз
Петербург, значит, там живут русские. В числе «агентов влияния», кстати,
была и мама будущей царицы Екатерины II Иоганна Ангальт-Цербская. Одно
хорошо: по причине крайней глупости эта дама если бы и хотела нанести
ущерб России, это было бы не в ее силах.
Так вот, Фридрих
мечтал купить Бестужева. Однако, Бестужев всякий раз посылал его агентов
далеко и не в очень дипломатических выражениях на трех языках сразу:
французским и немецким он владел совершенно свободно.
И в
конце концов Фридрих захотел отомстить негодному канцлеру! С этой целью
он начал распространять слухи… о продажности Бестужева. Делал вид, что
Бестужев за свои услуги заламывал столько, что бедному Фридриху стало не
по карману содержать такого дорогого агента.
Чистой воды «черный PR», как сказали бы сегодня.
Так
Бестужев и оказался взяточником, состоявшим на содержании и англичан и,
«конечно же», Фридриха. Современники-то посмеивались, потому что знали
правду. А потомки, получается, ПОВЕРИЛИ…
Мало того, что мы
беспамятны, мы еще и не любим своих выдающихся исторических деятелей. Не
уважаем. Какую гадость о них ни скажи – на все мы согласны.
Литература:
Пушкин А. С. О дворянстве. Собр. соч. в 10 т. Т. 7. М.-Л., 1949.
Сухарева О. В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. М., 2005.
Роэн У. История секретных служб // www.russiantext.com/russian_library/3/roen_u/roen_istoriya_sekretnih_slugb.htm.
Локк Дж. Воспитание джентльмена. М., 1967.
Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб., 1997.
Суворов А. В. Наука побеждать. М., 1987.
Бржевский Н. К. Податная реформа. Французские теории XVIII столетия. СПб., 1888.
Монтескье Ш. Л. Персидские письма; Дидро Д. Нескромные сокровища. Любые изд.
Барг М. А., Черняк Е. Б. Великие социальные революции XVII–XVIII веков. М., 1990.
Карлейль Т. Французская революция. История. М., 1991.
Тарле Е. В. Талейран. М., 1993.
Фрэйзер Д. Фридрих Великий. М., 2003.
Новости СМИ2
|
